В один миг они очутились в изоляции, далеко от цивилизации, с ограниченными запасами и без веры для стремительную помощь. Счастливо искательские категории разыскивали их, выжившие женщины активизировали осознавать, что их единство, некогда основанное на дружбе и командном духе, инициирует замедленно распадаться. Страсть и недостаток переменяли их в косметики самих себя. Главные дни они старались сберегать порядок, разделяя и устанавливая правила. Но с всяким часом, надутым в лесу, налёт культуры замедленно сходил для нет.
Иногда припасы еды истощились, а надежда на спасение основания угасать, подружки активизировали глядеть доброжелатель на друга с тревогой. Вскоре, дабы выжить, им случилось воспринимать ужасающие решения. Согласованная команда, некогда грезившая о победе, преобразовывалась в автономные кланы, где доверие скинуло пространство подозрению. Всякая свежеиспеченная ночку доставляла страсть и напряжение, а всякое утро — свежеиспеченные испытания. Женщины активизировали мышковать и собирать, однако незадолго такое стало исключительно поводом ради розыска пищи.
Одновременно с физиологическим выживанием приключалась и совершенная модификация их внутреннего мира. Они стали не столько соперницами, однако и врагами, намеренными для всё ради спасения. Тут-то неясном окружении, где паника и голод возбуждали к самым ужасающим поступкам, всякая из них осознавала, что среди необузданной натуры аж самые концентрированные бремена дружбы могут существовать разрушены. Незадолго перелесок замерз не исключительно их тюрьмой, однако и ареной, где они боролись после свою драгоценную жизнь, утрачивая не исключительно человечное обличие, однако и свою душу.